Откуда взялись братки 90-х
Этот вопрос задал мне один читатель в моем бывшем дзен-канале. Я начал отвечать, как часто у меня бывает из ответа получилась целая статья, которую я отложил в долгий ящик. А вот сегодня, разбирая разный виртуальный хлам, скопившийся на дисках, нашёл. Дай, думаю, опубликую. Ибо тема вечная – знаменитое советское человеколюбие и вообще вечно поминаемая «советская безопасность»; причём поминаемая преимущественно теплолюбивыми растениями, которые жались к своим мамочкам, на улицы гулять с «плохими компаниями» не ходили, а представление об окружающем мире формировали больше по советским фильмам киностудии имени Довженко и по рассказам старшей пионервожатой. В общем, тема достаточно старая, но регулярно возникающая то тут, то там. Итак.
Вопрос хороший и поставлен правильно. К сожалению, формат не позволяет ответить развёрнуто. Попробую тезисно. В 70-х годах на студии Беларусьфильм были сняты два трёхсерийных детских телефильма: «Кортик» и «Бронзовая птица». Тогда не было таких слов, как «культовый» и т.п., но для меня и многих детей моего поколения это был именно что культовый фильм. К сожалению, показывали его только на летних каникулах, да и то, кажется, не каждый год. Но не суть. Главный герой фильма, Мишка Поляков – это такой правильный, честный парень, а позднее и лидер одного из первых пионерских отрядов. То есть такая как бы икона правильного пионера для советских детей брежневской поры. Всё хорошо. Но вот только исполнитель главной роли, Сергей Шевкуненко, в начале 90-х стал не просто бандитом, а лидером ОПГ и его в итоге даже убили (вместе с матерью). Вот, так сказать, символ этого процесса – от правильного героя в бандиты. Почему так?
Мой ответ такой. В любом обществе есть люди, скажем так, мирные, а есть те, кто готов рисковать и «заходить за флажки». Шевкуненко был как раз из таких. И всё воспитание в сущности заключается в том, чтобы заставить этих людей рисковать с пользой для общества, а не ему во вред. Вот для этого и тиражируются образы положительных героев, учат человеколюбию и т.д. Но в условиях, когда положительные герои перестают вызывать положительные чувства, симпатию начинают вызывать отрицательные герои.
Вот, скажем, знаменитый и любимый в своё время подростками (и мною в том числе в детстве) фильм «Пираты XX века». Кто-то его смотрел, и ему нравился герой в исполнении Николая Ерёменко. Но ведь кому-то нравился как раз капитан пиратского судна и, особенно, пират Салех, который весь из себя крутой, знает каратэ и т.д. Или, скажем, фильм «17 мгновений весны». Любимый миллионами фильм. А кто-нибудь вообще замечал, что Мюллер в этом фильме не менее симпатичен, чем Штирлиц. А секретарь Гитлера Борман так вообще, по сути, показан сугубо положительным – в рамках пространства этой истории – героем. Именно у Бормана ищет помощи Штирлиц в критических обстоятельствах и, естественно, зрителю становится симпатичен человек, который помогает Штирлицу. Да ещё играть Бормана взяли любимого многими советскими людьми Юрия Визбора. Случайно это или нет, но Мюллер по факту стал точно таким же любимым героем советских людей, что и Штирлиц. Куча советских анекдотов – про Штирлица и Мюллера. Случайно ли образы Мюллера и Бормана были сняты такими или специально – вопрос отдельный (и где-то даже конспирологический). Но факт есть факт.
То есть получается, что во многих советских фильмах образы положительных героев блекнут и оттесняются образами отрицательных героев, которые в глазах зрителя становятся как бы положительным примером для подражания. Конечно, Штирлиц ещё переигрывал Мюллера. А старший механик Сергей Сергеевич «Дед» (Еремёнко) переигрывал Салеха (Нигматулин). Но за счёт чего? А за счёт того, что они по своей яростной жестокости им ничуть не уступают. Штирлиц, когда ему было нужно, совершено спокойно застрелил провокатора Клауса – причём это было почти в самом начале фильма, что сразу настраивало зрителя на то, что Штирлиц не просто какой-то там «интеллигент-аналитик», а когда надо может пристрелить без всяких сантиментов. «Дед» тоже побеждает Салеха самым обычным способом – избивает, а потом прикрывается им как щитом, в результате чего Салех гибнет. Это герои симпатичные для мальчишек – они положительные, но и сильные.
А сколько было в советских фильмах всякого скучного положительного мусора, который не вызывал ни капли симпатии? Когда и как случилось, что весь советский Агитпроп, который учил добру, стал вызывать отторжение у молодёжи? А тогда, когда молодёжь поняла фальшь этих агиток. Когда великий русский режиссёр Василий Шукшин показывает, как вор-рецидивист Егор Прокудин («Калина красная») решает порвать с прошлым и стать честным человеком – в это веришь. Прокудин – сильный человек, и Шукшин гениально показывает, как тяжело ему даётся «перековка». Но когда быть правильными и добрыми подростков начинает учить какой-нибудь инструктор райкома, карьерист, который со школьной скамьи только делал карьеру и получает зарплату только за то, чтобы болтать правильные лозунги – ему не веришь. Наоборот, у подростков возникает внутренний протест – хочется быть как раз меньше всего похожим на тот идеал, который тебе преподносит неприятный человек.
И этот процесс возник не «вдруг» в 1991 году. Любой рабочий район, даже в Москве, не говоря уже про другие города СССР, был наполнен дворовой «шпаной» как тогда говорили. И там были разные подростки – и тупые олигофрены и очень умные, вроде Сергея Шевкуненко. И 70-е – 80-е шло формирование нового мировоззрения части советской молодёжи, основанного на полном отрицании тех ценностей, которые навязывал коммунистический агитпроп. Строго говоря, уже к началу 80-х все эти бандиты существовали. Может до поры далеко не все из них готовы были идти по пути самого кровавого бандитизма, но то, что в их среде не было уже никакого добра и человеколюбия – это факт.
Кстати, в конце 70-х – начале 80-х всё чаще в советской прессе стали появляться статьи о немотивированной жестокости в среде молодёжи. Ну повешенные или заживо сожженные кошки – это, можно сказать, хрестоматийные газетные истории («Литературная газета» любила такое печатать). Пресловутый буллинг – издевательства над «белой вороной» в школе – не в 90-е появился. В качестве примера можно вспомнить фильм Ролана Быкова «Чучело». Сегодня можно сделать морду кирпичом и заявить, что это чистая чернуха, не имевшая под собой никакой почвы, словом, как всегда «поклёп на СССР». На самом деле талантливый режиссёр раньше других почувствовал, что в детской среде идут процессы, скажем так, страшноватые. Быкова, видимо, вообще интересовала тема пограничного состояния ребёнка и подростка – вот он добрый и милый, а вот он уже страшноватый монстрик. Его первый фильм («Семь нянек») – про подростка-уголовника. Самый знаменитый и, как принято говорить, светлый «Внимание, черепаха!», вроде бы про доброту, свойственную наивному детству. Но вспомним, что в основе сюжета – желание двух детишек подложить черепаху под гусеницу танка. Просто чтобы посмотреть – выдержит или не выдержит. Ну а «Чучело» 1983 года – тут уже не только Ролан Быков видел «тенденцию».
Могу вспомнить и собственную школу. В 1974 году с Арбата мы переехали в рабочий район Москвы (это был период массового расселения арбатских переулков). И после немецкой спецшколы в Большом Афанасьевском переулке я пошёл в самую обычную среднюю школу, в которой большая часть школьников была детьми из рабочих семей (рядом были два очень крупных завода). Попал я в класс Б, а в классе А по какой-то непонятной причине концентрировали самых отпетых хулиганов. Из класса А потом 4 или 5 человек сели, причём первую ходку сделали ещё по малолетке. А двое стали конкретными рецидивистами, которые с зоны возвращались «только помыться». Наш класс Б был вроде более благополучным – только один мой бывший одноклассник попал на зону (за избиение в пьяном виде сотрудника милиции; напарником у него был, кстати, парень из класса А). Но в нашем мирном Б тоже бывали случаи.
Однажды – было это в классе 5 или 6, точнее не помню – к нам пришёл новый ученик, причём не 1 сентября, а немного позднее. Был он долговязым, у него были очки и – что самое печальное – одна нога была у него в гипсе. Звали его Игорь. Наша классная (парторг школы, кстати) собрала всех мальчишек класса и сделала строгое предупреждение: «Не дай бог его кто-нибудь хоть пальцем тронет». Она знала с каким контингентом работает и поэтому, с её точки зрения, поступала правильно, делая это строгое предупреждение. Но сделала она это зря. Сложно сказать, что было бы с Игорем, не защити его классная, но после её предупреждения жизнь его превратилась в ад. Пока у него был гипс, его ещё не особо трогали. Но когда гипс сняли, уж ничто не могло остановить «правильных советских пионеров». Дошло до того, что Игорь стал носить с собой огромный заточенный гвоздь для самозащиты. Но это ему помогало слабо. Он стал травимым изгоем. Постепенно как-то рассосалось. К тому же оказалось, что Игорь здорово рисует и травля закончилась.
Но вообще район был ещё тот. Ещё до середины 70-х драки стенка на стенку с кольями были вполне обычным явлением. На их разгон приезжали по несколько милицейских машин. Ближе к Олимпиаде милиция кое-как с особо буйными справилась. Но всё равно по вечерам надо было знать, куда лучше не ходить. Перешёл в другой «район» – можно нарваться. Когда я стал играть в рок-группе и сочинять вирши («тексты песен»), то в одном моём тексте были такие слова: «Я знаю цвет ночи в квартале для рабочих». Считаю эту строчку самой своей удачной, поскольку она воплотила в себе всё. Ну и так, для общей характеристики нашего района. Даже статистика первого состава нашей группы наводит на размышление: одного гитариста убили (правда не в Москве, а летом, когда он гостил в деревне), а первый бас-гитарист сел за кражу (сесть за воровство по малолетке – это вообще была типовая история). И никто не удивлялся. Для нашего район это было в порядке вещей.
Однако ничего необычного в нашем районе не было. Любой рабочий район Москвы и других городов СССР, в конце 70-х – начале 80-х был точно таким же. «Шпана», драки, мелкое воровство и грабежи на улицах. Пресловутый Виктор Фёдорович Янукович ведь не в американской глубинке шапки с прохожих срывал, а в СССР. И ничего такого экстраординарного в его поведении не было. Или, скажем, когда я служил в ЗабВО, у нас было много ребят из Кузбасса, которые до армии уже работали шахтёрами. Некоторые были фиксатыми. Не потому, что работа в шахте – а потому что вечерние гулянки после шахты. С их слов, вечерами на улицах шахтёрских городов Кузбасса (Анжерка – Анжеро-Судженск, Ленинск-Кузнецкий и др.) почти единственным развлечением молодёжи были драки. Причём дрались жестоко, с убийствами.
Ну а дедовщина в Советской армии? Ведь это была жестокость возведённая в принцип. Это было не просто «припахивание молодых» – ну, типа, когда старослужащий вместо себя заставляет молодого мыть пол. Это детский сад. Настоящая дедовщина 80-х – это тотальный казарменный террор. Ночью в казарме старослужащие планомерно и систематически издевались и избивали молодых. И по поводу, и без повода. Знаете что такое поза «умирающий индеец»? Это когда молодого заставляют стоять полулёжа на боку, придерживая своё тело одной рукой. Такой как бы прямоугольный треугольник из человеческого тела. А когда обессиливший молодой падает, стоящие рядом старослужащие его избивают ногами и снова заставляют стоять. Это не в тюрьме. Это в Советской армии. Бывали конечно и уставные части, где ничего такого не было. Но больше было именно таких, где офицеры ночью вообще предпочитали не ходить в казарму.
Любой, кто служил, может вспомнить кучу таких вариантов. «Школа жизни», «кто не был, тот будет, кто был – не забудет». Вы думаете это про защиту Родины? Нет, это вот про это самое. Конечно, и я сам был «молодым» получал вместе со своим призывом от «старых». А потом, став старослужащим, сам участвовал в этом казарменном терроре. Помню первый раз, когда я ударил молодого, который отказался выполнить мой приказ – у меня было такое чувство, словно это не я, а меня ударили. А потом, ничего, попривык. Привык избивать людей, которые не могут тебе ответить. Как к этому привыкали и все остальные. «Первый год тебя; второй год – ты». Так это изящно формулировалось. Гордиться тут нечем. Одна общая гнусность. Откуда бралась эта жестокость? Ведь в советских фильмах такого не показывали. Посмотрите советскую телепередачу «Служу Советскому Союзу» – смех один. Сплошные показы игры в Зарницу, ничего общего с реальной советской армией не имеющие.
Поэтому мне смешно сегодня читать умиляющиеся рассуждения о том, какой читающей и доброй была советская молодёжь. А вот в 90-е… уууу! «Я очень хорошо знаю нашу молодёжь. Я регулярно смотрю телевизор» – как гордо заявила Агнесса Ивановна из фильма «Курьер». Юмор этой сцены сегодня непонятен. А тогда он был понятен любому. Советское телевидение и реальная молодёжь – существовали в параллельных вселенных.
Так что «братки 90-х» появились не на пустом месте. Питательная среда для них была сформирована ещё в 70-х. И именно коммунисты, своей фальшивой приторной и притворной говорильней про добро и человеколюбие, сформировали поколение тех, кто ненавидел само слово «гуманизм». Дело оставалось только за малым – дать этим молодёжным группам идею, что бить морды друг другу надо не просто так, а за бабло. И понеслось.
шучу конечно
