"Кривая" линия — взгляд изнутри
14:28 15 апреля 2016. Кирилл Ясько
Политика, Корсаков
Вчера в селе Озерском Корсаковского района состоялась сахалинская часть прямой линии с президентом. Из цеха завода имени Кирова главу государства спросили о задержанных зарплатах и экс-губернаторе. На время подготовки и проведения прямой линии рыбоперерабатывающее предприятие стало стратегическим. Корреспондент ИА Sakh.com краем глаза сумел заглянуть за кулисы "главного телепроекта страны", слегка познакомился с его создателями и хранителями и успел разочароваться в себе и мире вокруг.
Кривая линия с президентом
.............................
Сейчас я понимаю, что мне просто повезло. Я прибыл на завод имени Кирова, принадлежащий "Гидрострою", примерно за два часа до прямой линии — с трудом уговорив корсаковского бомбилу понестись по грунтовке в Озерское. Опытный водитель неукоснительно следовал логике "больше скорость, меньше ям". Именно поэтому мы успели на место еще в тот момент, когда завод был просто заводом, а не закрытым стратегическим объектом.
Тогда я об этом не думал вовсе: не обремененному "политическими вопросами" разуму казалось, что прямая линия с президентом — событие, пускать на которое просто обязаны. И простых людей, имеющих вопросы, и тем более журналистов, задача которых — освещать исторические события. Когда еще, думал я, Владимир Путин, пусть даже виртуально, окажется в Озерском? Да никогда.
Видимо, судьба считала так же. Завод гостеприимно распахнул двери — в суете камер, проводов и ожидания высокого начальства одинокий человек с рюкзаком не привлек никакого внимания. Будем говорить так.
— Здравствуйте. Здравствуйте... Разрешите. Спасибо...
Не подозревая ничего дурного и противозаконного, я шел по лестницам и коридорам, пробирался к консервному цеху — я еще помнил этот завод, его мощь и пар, поразившие меня при первом знакомстве больше года назад. Шел-шел и зашел прямо в цех — с замиранием сердца глядел на десятки человек, слаженно и стремительно превращающих утилитарный пейзаж рыбопереработки в храм тележурналистики.
Да, я уже выяснил, чего им это стоило — в перерывах работы цеха несколько дней инженеры ВГТРК и Первого монтировали здесь свет и камеры. Работали, когда мыли конвейеры, монтировали, когда была пересменка. Как журналисты телерадиокомпании искали героев, помогали им формулировать вопросы, учили справляться с волнением перед камерой...
— Извините, где тут сапоги можно взять, в цех пройти? — интересуюсь в насыщенном рыбным запахом и волнением коридоре.
— Спасибо за прическу! Можно тебя попросить меня попудрить потом? Мне жена фирменную пудру дала, — шагает по коридору ведущий будущей линии, обутый и одетый на контрасте — в высокие сапоги и нарядную рубашку.
— Извините, где тут можно сапоги взять? Пожалуйста... — ищу понимания и помощи.
В итоге гардеробщица нашлась сама собой — очередному оператору понадобилось пройти в цех. Прицепом тащусь и я.
Внутри кипит напряженная работа. Даже две сразу — сосредоточенные рыбобработчики лишают голов и плавников сайру, суровые телевизионщики с интересом наблюдают за процессом, не забывая о последних настройках оборудования — "свет, камера, мотор" придут сюда через несколько часов. Но уже сейчас волнующиеся работники завода стоят в свете юпитеров, доверчиво глядят на режиссера...
Это уже потом я узнаю — каждого из них проверяли несколько дней, буквально готовили к главному эфиру.
Щелк, щелк, щелк... Тут творится история. Щелк, щелк, щелк... Здесь создают портрет России... Щелк, щелк, щелк... Обиженные и угнетенные скоро будут спасены, справедливость восторжествует...
— Вы чья пресс-служба? — ловит меня у конвейера тот самый ведущий с рубашкой и пудрой.
— Ничья.
— А кто вы вообще тогда?
— Журналист. Местного издания.
— Ах, журналист... Пойдемте со мной.
Следующий час стал для меня временем открытий. Рассерженные моим появлением на заводе продюсеры ВГТРК требовали удаления кадров и выдворения с позором. В ход шли увещевания, звонки руководителям... Я искренне недоумевал — ну, как же, ребята, это же событие. Это у вас в Москве Путин каждый день... А мы тут, на окраине... Нам бы хоть Медведева, мы даже на Лаврова согласные... Прямая линия же...
— Удалите фото! — повышают тон переговоров представители федерального СМИ. — Это наше эксклюзивное право и наш эксклюзивный материал!
А это — моя эксклюзивная камера, моя эксклюзивно купленная флешка и мои эксклюзивно нащелканные фото.
— Звоните редактору моему. Я тут на задании, ничего незаконного не делал. С ней решайте, пожалуйста...
Звонят, о чем-то спорят, возвращаются...
— Удалите фото! Это наш эксклюзивный контент! — выходим на второй круг, до посадки еще очень далеко.
Дальше были уговоры, угрозы полицией и горотделом Корсакова, просьбы отдать флешку по-хорошему. На площадке тем временем начался очередной прогон — из аппаратной несся бодрый голос ведущего, звучало женское "Здравствуйте, Владимир Владимирович!". Быть может, ее прошлогодняя невыплата зарплаты и правда волнует... Может, и нет... Не зная кухни, сказать сложно.
Оставалось сидеть в коридоре и пытаться осмыслить, что же я такого нарушил и почему этот исторический момент — запретная тема? Путин разве не общий, не всероссийский? И почему те люди в цехе могут говорить с ним, а я даже присутствовать при этом не имею права?
Я думал и не понимал.
https://www.sakhalin.info/news/114560" onclick="window.open(this.href);return false;